Интервью отцу Игнатию
Нашему духовному отцу митрофорному протоиерею Всеволоду ушедшему от нас 10 лет назад посвящается.
Ты был не рыцарь в латах,
Не князь в шелковых палатах.
Но мы спешили все к тебе
Найти ответ своей беде.
И слушал ты и спорил ты.
Но не ушёл от доброты.
Лучились ласково глаза и уходила прочь гроза.
И сад сажал и дверь чинил,
Но больше всех людей любил.
Ты был как лоцман корабля.
Но срок пришёл и приняла тебя земля.
Ты трудовую жизнь прожил и нас заветом наградил: «Не делайте ничего во злобе.»
И что же сказать в ответ тебе?
«Пытаемся,стараемся.»
You were no knight in shining steel,
Nor prince in halls of silk and teal.
But we all hurried, one by one,
To you, to find where hope was won.
You listened close, you reasoned fair,
Yet never strayed from kindly care.
Your gentle eyes would softly shine,
And storms around would then decline.
You planted gardens, mended doors,
But loved all people even more.
You were the pilot of the ship,
Till earthly time claimed your last trip.
A life of labor you fulfilled,
And left us with your holy will:
“Do nothing out of spite or hate.”
What answer now do we relate?
“We try, we strive, we do our best.”
С любовию о Господе семья Мартинес. Бронкс, Нью-Йорк
Уроки памяти
Апостол Павел в своём послании к Евреям, призывает нас к самому эффективному методу обучения богословской педагогики: «Поминайте наставники ваша, … подражайте вере их»(Евр.,13,7). И в том же послании апостол заповедует: «Повинуйтеся наставникам вашим и покаряйтеся». На живом примере научаешся вере и возрастаешь в ней, ничуть не умаляя собственной свободы. Духовные учителя показывают нам скрытые пути к богообщению и богопознанию. И главный путь — проявление духовной любви к святыням и человеку в реальных условиях.
Всё это осмысливается в особое время. 3 сентября, 10 лет назад, ушел в вечность протоиерей Всеволод Дутиков. Моего мужа он знал с малых лет, когда в орюровских лагерях о.Всеволода все называли «Лодиком». А я встретилась с ним в Синоде, где его мп. Виталий рукоположил в священство, а потом он продолжил своё служение в Астории. Он стал крестным отцом моей свекрови, обратив её из католичества в православие. Я бы хотела поделиться особыми воспоминаниями о том времени и об о. Всеволоде.
Каждый, кто встречался с ним, отмечал его особый духовный дар, так редко замечаемый у священослужителей. Да, сталкиваясь с природой грешного человека, особенно на исповеди, у большинства священиков формируется угнетённое состояние, но не у о.Всеволода. Радость творения, веселый нрав — этот дар, которым так преизобильно был отмечен о.Всеволод, дается за особую любовь и жалость к грешнику. Поэтому все грешники выходили от него на исповеди смеясь или улыбаясь. Я спросила его об этом феномене: как же так, мы должны скорбеть, оплакивать свои грехи и вдруг — смех. Ответ был поучительный: «меня этому научил о.Владимир из Джорданвиля и я это практикую и этому радуюсь». И не только он испытывал это чувство. Радовались общению с ним и множество людей приходивших в Синод.
Начался исторический период в жизни зарубежной церкви. В 90-е годы все «волны» эмиграции смешались в церкви. Было столько много людей, не знавших православия, некрещенных, расстерянных, но пришедших в церковь. О. Всеволод тогда был постоянным священиком в Синоде: становился крестным отцом сотням людей, венчал, отпевал, был доступен каждому нуждающемуся в совете. Помогая в ежедневных делах в Синоде, я не знала что делать, когда позвонили из госпиталя и просили решить вопрос с русской эмигранткой, которую выписывали, но у нё не было места жительства. О.Всеволод сказал мне: «иди посети её, а я поговорю со своей матушкой». На следующий день они забрали умирающую к себе, где она жила какое-то время. Рассказывать о страннолюбии и гостеприимстве семьи Дутиковых потребуется целый роман. Кого только не приводил в дом о.Всеволод. И беглый семинарист из Джорданвиля, и католическая монашка, путешествующие монахи, и родственики каких-то греков. Но всем находилось место и в доме и в сердце.
Когда о. Всеволод получил назначение в Асторию, приход был малочисленен и на службах присутствовало до 10 человек. Но стали приходить люди из Синода, где о. Всеволод продолжал служить и своей искренностью и заботой привлекал многих. Он трогательно заботился о матушки Юлиании, изгнанной из одного из монастырей Святой Земли, об архм. Вениамине. Часто посещал их в Чили, помогал финансово. В благодарность семья Дутиковых и приход получили сокровищницу святынь, мощей и артефактов, вывезенных из Киево-Печерской Лавры археп. Леонтием. Ни одна из церквей не имеет такой коллекции.
В 90-е годы, когда восстанавливалась и формировалась Русская православная церковь, особенно её духовный центр — Даниловский монастырь в Москве, о. Всеволод передал туда мощи св. князя Даниила. Богословы до сих пор ведут дискусии о границах церкви, но содержанием церкви является не только сознание, но и действие любви. И это раздвигает все границы. И это являл всем нам о.Всеволод.
Обладая духовной властью и авторитетом, он всегда брал ответственность на себя, зная что священник не может сойти с креста в своём предстоянии перед Господом или перед человеком как образом Божьим. Какие бы ни были конфликты, а их всегда много в церковной среде, о. Всеволод первым искал примирения, со слезами испрашивал прощения. Особая любовь у него была к Синоду и лично к мп. Виталию. Я была свидетелем исторического церковного события. Наступали последний времена для всех нас прихожан в Синоде. В октябре 2001 года на заседании архиерейского совещания рассматривался вопрос о связях с МП. Мп. Виталий своей чуткой душой и духовным опытом отказался присутствовать на совещании. Отец Всеволод в тот день служил свою череду и после литургии все архиереи перед совещанием стояли у нижнего храма. Мп. Виталий спустился вниз и сказал: «я покидаю Синод». Все архиреи расступились, давая ему пройти и только о. Всеволод стал на колени и попросил его не уходить. Ответ митрополита был кратким: «Надо уходить!», и вышел. Это был наказ митрополита, который о. Всеволод воспринял как призыв к действию — не иметь никаких контактов с МП. После смерти мп. Виталия, в 2006 г, перед 40-м днём, он предложил мне поехать в Канаду, чтобы отслужть панихиду на могиле. Что мы и сделали. И в своём приходе в Астории, он собрал средства на памятник вл. Виталию. Никто в Синоде не верил, что о.Всеволод решиться на такой разрыв, но он прошел это испытание и с 2007, 17 мая он пошел на разрыв всех связей с людьми из Синода. Мне он говорил, что все отвернулись от нас, мы с матушкой остались одни.
Хотелось бы описать его любовь к прославленному ныне брату Иосифу. Много лет подряд бр. Иосиф привозил чудотворную Икону Иверской Божьей Матери на храмовый праздник.. В Астории не было места в храме, а Синод и греческие храмы на Пятидесятницу стояли без прихожан.
Особая любовь у него была к Болгарии, куда я ему советовала поехать. Познакомившись с матушкой иегуменьей Серафимой (урожденной вл.княжной Ливен), архм. Сергием, его богословскими разработками в вопросах экуменизма, о. Всеволод был так впечатлен, что обещал молиться о них вечно. И выполнил свое обещание! Даже сейчас в алтаре читается его синодик с этими именами.
Много воспоминаний, научений, замечаний содержится в памяти об о.Всеволоде — всех не перечислишь, и моё непослушание его завещанию, о котором каюсь и сожалею о совершенном. Оцениваю и прозорливость о. Всеволода, но и общее оскудение и деформацию духовных норм в нашем » осколочном» православии, которое явило, то что имеем сейчас. И на Суд пойдем не только с воспоминаниями, но и делами, о которых наши наставники нас предупреждали не делать.
Лариса Янг
Профессионал (история освящения дома)
Когда смотришь на работу профессионала часто возникает обманчивое впечатление легкости…
Именно таким помнится нам о. Всеволод летящим по ступенькам нашего дома с пением «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…», и мы, по возрасту годные ему в дети, едва поспевающие за ним и нестройно подтягивающие: «… Троическое явися поклонение…» и уже потом с хитроватой улыбкой, глядя на горку положенных в его тарелку креветок: «Ну что ты мне этих червяков положила? Они мне за время поста так надоели…». Также запомнилось: «Пост- это не о том чтобы не есть мясо, это о том чтобы не есть друг друга!»
И так во всем, с видимой легкостью и потрясающим чувством юмора, мгновенно располагающим к себе всех, начиная от строптивых скептичных подростков до степенного и рационального университетского профессора.
Трудно было представить что он с кем-то мог ссориться и конфликтовать, хотя другие говорят, что бывало всякое (мы-то его безусловно слушали), но он всегда шел первым на примирение, словно считал время ссоры потерянным для жизни. Помнится при этой его легкости и нестрогости его необыкновенно серьезное отношение к таинству причастия. Сетуя на некоторых из прихожан в поисках более «строгого» батюшки ходящим на исповедь к грекам и получающим отказ в прчастии: «Я не чувствую себя в праве запретить человеку причаститься — а вдруг его завтра призовет Господь и ответственность за его уход без причастия будет лежать на мне всю жизнь. Я только могу посоветовать самим решать согласно их совести…» К каждому в своем приходе он относился с безусловной любовью, как отец к детям. Помнится в беседе с нами сказал: «…люди мне такие страшные грехи исповедуют, что если их всех за это от причастия отлучать , то церковь будет почти пуста. Не могу я грешников наказывать лишением принятия Святых Даров, ведь я этим самым лишаю соединения верующих со Христом ! Не могу я этого допустить! А если уж это неправильно, то пусть грех на мне будет, за все перед Господом сам отвечать буду». Батюшка не делил прихожан на «своих» и «неугодных», делом и словом доказывая что любит всех безо всяких условий.. Еще об исповеди: «Не говорите мне: батюшка, помните в прошлый раз я вам говорил(а) то-то. Не помню. Слушаю вашу исповедь внимательно, но только прочитаю разрешительную молитву и все забываю — Господь закрывает», и ведь по сути это
уклонение от соблазна осудить человека на основе исповеданных им грехов.
Известно что в традициях православия не принято миссионерство: «Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи», — именно так, по заветам преподобного Серафима он и жил. Мы плохо помним чтобы он приводил нам слова Священного Писания, хотя это тоже несомненно было, но мы хорошо помним, что он жил по этим словам и своими делами был нам примером и надеждой на спасение.
С утра все в нашей семье в приподнятом настроении: вечером придет отец Всеволод, а это значит — день радости. «Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы» — этими словами из соборного послания святого Иоанна Богослова и помнится нам наш дорогой батюшка, отец Всеволод, несущий нам Божественный свет своего пастырского служения с такой обманчивой легкостью…
Вечная память!
Слава и Анна Мазур
